О вызовах, стоящих на пути развития исламского банкинга в России, Международном саммите исламского бизнеса и финансов и секрете превращения 200 млрд. законсервированных рублей в живые деньги рассказывает генеральный директор ИФК «Линова» Линар Якупов. // Дания Сиддикова, специально для Bankir.RuДосье Bankir.Ru. Линар Якупов, 36 лет. Высшее образование получил на факультете экономики и управления Международного исламского университета Малайзии. Имеет опыт работы на должности вице-президента в инвестиционной компании, а также заместителя управляющего бизнес-инкубатора в этой стране. В России с 2002 года занимал посты коммерческого, затем финансового и генерального директора в компании «Татинтелком». В 2006 году основал и возглавил инвестиционную финансовую компанию «Линова» (ИФК «Линова»). С 2008 года – директор Российского центра исламской экономики и финансов (РЦИЭФ) при Российском исламском университете (РИУ), с декабря 2009 года – президент Некоммерческого фонда развития исламского бизнеса и финансов (IBFD Fund). Входит в состав Совета при правительстве Татарстана по взаимодействию с международными финансовыми организациями.

- Линар Габдельнурович, для начала расскажите кратко о возглавляемой вами компании...

- ИФК «Линова» была создана в 2006 году, и с самого начала мы себя позиционировали как бизнес-структуру, работающую по принципам шариата. Причем с первых дней своего существования мы понимали, насколько сырым является в этом плане российский рынок, насколько велик информационный вакуум, касающийся применения исламских норм, даже в деловых кругах. А потому в то время наши основные усилия были направлены на своего рода ликбез, хотя параллельно мы реализовывали некоторые проекты по слиянию и поглощению, а также работали на рынке консалтинга.

- С задачей удалось справиться?

- По крайней мере, сегодня слова «исламский банкинг» или «исламские финансы» не встречают той стены непонимания, что была всего пару-тройку лет назад, когда такие сочетания буквально резали слух. Сейчас же за этими понятиями есть нормальный практический фундамент. Строго говоря, это обычный бизнес, но только с точки зрения ислама.

- Как же строилась ваша работа?

- Методы были разные. В частности, специально для информационного насыщения рынка мы открыли дочернюю компанию «Линова-Медиа», затем был создан Российский центр исламской экономики и финансов и, наконец, Некоммерческий фонд развития исламского бизнеса и финансов. Благодаря этому, сама ИФК «Линова» смогла сосредоточиться на своей основной деятельности, которая включает два направления – инвестиционный банкинг и исламский финансовый консалтинг.

- А конкретно?

- Под первым мы понимаем привлечение внутристрановых и зарубежных инвестиций под различные проекты. Консалтинг же в свою очередь подразумевает консультирование тех финансовых учреждений, которые хотят запустить у себя исламские продукты.  

- Раз вы ищете внешних инвесторов, то без взаимодействия с зарубежными организациями обойтись трудно. С кем вы сотрудничаете?

- Нашими партнерами являются крупнейшие холдинги и финансовые группы мусульманского мира. Среди них Исламская корпорация развития частного сектора – часть Группы Исламского банка развития; Совет международного исламского финансового рынка; Совет по исламским финансовым услугам, членами которого являются, например, Всемирный банк, Исламский банк развития, а также центральные банки ряда государств; Исламский институт исследований и обучения; Куала-Лумпурcкая бизнес-школа и т.д. В сфере консалтинга мы активно работаем с Институтом исламского банкинга и финансов Малайзии, который курируется Центробанком этой страны. Взаимодействие с этой структурой особенно полезно в том плане, что Институт имел практику участия в изменении финансовых законодательств некоторых государств, в том числе и для внедрения исламских финансовых продуктов на этих рынках.

- То есть вы, строго говоря, можете перенести их опыт на российскую почву?

- В той или иной мере. Дело в том, что в любом случае, помимо зарубежной составляющей, мы должны будем учитывать и местные особенности, а потому всякий продукт есть симбиоз отечественного и иностранного. Именно так мы подходим к работе с российскими банками и страховыми компаниями.

- С какими именно?

- На данный момент не буду раскрывать все карты. Думаю, когда они созреют, рынок об этом узнает.

- Хорошо, тогда скажите хотя бы, региональные или федеральные это банки?

- Два игрока являются федеральными, еще два – татарстанскими.

- И когда стоит все-таки ждать первых результатов?

- Так уж повелось, что мы стараемся объявлять о своих достижениях во время Международного саммита исламского бизнеса и финансов, который в этом году пройдет 28-29 июня в городе Казани и соберет, как ожидается, до 800 человек. Это мероприятие состоится во второй раз, но в отличие от предыдущего уже при поддержке Правительства Республики Татарстан, а среди гостей будут главы финансовых ведомств и банков из ряда стран исламского мира. Также мы ожидаем участия российских финансовых властей.

- Хорошо, но не кажется ли вам, что все то, о чем вы говорите, касается в первую очередь крупных компаний. Как же быть с малым и средним бизнесом? Каковы перспективы его развития по исламским канонам?

- К сожалению, малый и средний бизнес в настоящее время еще не способен предъявлять осознанный спрос на такие услуги. Предприниматели хотят пользоваться исламскими ресурсами просто потому, что считают кредиты беспроцентными, а значит бесплатными. Многие представители малого и среднего бизнеса не видят за этими деньгами такой же ответственности перед банками, как если бы речь шла о традиционной финансовой модели. Тогда как в действительности ситуация прямо противоположная, потому что ответственность заемщик несет не только перед кредитором, но и перед вкладчиком или инвестором, привлечение средств которого позволяет банку выдать кредит. Здесь опять-таки возникает проблема недостаточной информированности населения. Часто мне приходится сталкиваться с тем, что люди рассуждают так: «Приду в банк, пожалуюсь на жизнь, а мне с легкостью выдадут кредит на 10 лет». Это в корне неверно, ведь для исламских финансовых институтов риск-менеджмент никто не отменял.

- И в чем вы видите выход?

- В создании локальных инвестиционных фондов, участниками которых могли бы, помимо нас и наших стратегических партнеров, стать и простые граждане. Сейчас один из таких проектов реализуется в Татарстане, где мы организовали Халяльный индустриальный парк, который, помимо инфраструктуры, производственных и торговых площадей, позволит МСБ пользоваться денежными ресурсами по исламской модели.  В общем, главное в этом деле – запустить и отработать механизм, чтобы любой предприниматель четко понимал, у кого он берет деньги и кому должен их вернуть. Формы же реализации могут быть самыми разными: кооперативы, товарищества, ПИФы и т.п.

- Но будет ли спрос?

- Общеизвестно, что в России до сих пор очень велика доля населения, которое хранит деньги под матрацем. Тем более это касается мусульман, которые бережливы в силу своих религиозных убеждений. У них есть определенный запас денег, но вера не разрешает им заниматься ростовщичеством. А потому норма сбережений в таких семьях традиционно выше. Вместе с тем, нельзя упускать из виду и тот факт, что хранить деньги дома в силу ряда причин небезопасно. Значит, будь у нас хотя бы исламские банковские окна, мы бы могли мобилизовать существенные объемы ресурсов.

- О какой сумме вы говорите?

- Знаете, расчет здесь нехитрый. Как-то Владимир Путин сказал, что у нас в стране проживает 20 млн. мусульман. Я практически уверен, что у каждого из них есть хотя бы по 10 тыс. рублей свободных денег. Даже бабушки имеют такой запас на свои похороны. А дальше – простая арифметика. Как видите, речь идет о $6-7 млрд. как минимум. Но я хочу подчеркнуть, что исламская финансовая модель предназначена не только для мусульман. Любой человек, который увидит в ней рациональное зерно, будет ею пользоваться. Именно так и происходит во многих странах. По статистике, более 50% клиентов этических – именно так порой называют исламские банки – кредитных организаций не исповедуют эту религию. А потому, как мне кажется, можно говорить, что потенциальные клиенты таких банков – все россияне. И в этом случае $6-7 млрд. увеличиваются до 1,5 трлн. рублей, которые пока законсервированы.

- Не боитесь ли вы, что конфессиональная принадлежность все же станет препятствием для немусульман и они предпочтут традиционные банки?

- Тут религиозный аспект не должен стоять на первом месте. Исламская финансовая модель для России – это, прежде всего, инновационный продукт, который способен придать дополнительный импульс развитию экономики. Вот сейчас, например, власти много говорят о необходимости снижения ставок по кредитам. Но ведь проблема в том, что активы и пассивы сильно отличаются по срокам. Помимо этого, существенная часть доходов по-прежнему остается в тени. И если новые инструменты смогут помочь в решении данных проблем, то это уже будет большим успехом.

- Чего же нам не хватает, чтобы его достичь?

- В немалой мере определенных изменений в законодательстве. Хотя речь и не идет о том, что без этого исламский банкинг будет стоять на месте, для рывка вперед все же нужно корректировать правила игры.

- Вы считаете это реальным?

- Думаю, наши финансовые регуляторы не столь уж невнимательны, чтобы не замечать происходящего вокруг. В отдельных странах бывшего СССР все законодательные препятствия уже устранены. Но одного этого мало. В том же Казахстане такие финансовые институты не развиваются так быстро, как хотелось бы, просто в силу того, что основная масса населения знает о новой модели крайне мало. А потому важно не только внести изменения в законы, но и подготовить людей, в том числе и специалистов. Ведь если даже допустить, что завтра исчезнут все правовые препоны, мы ничего не получим. И здесь, на мой взгляд, необходимо наладить диалог российского Министерства финансов и Центробанка с теми странами, где есть удачный опыт сочетания западной и исламской финансовых моделей.

- Но ведь и в нашей стране уже была попытка внедрения исламских услуг Бадр-Форте Банком?

- Ситуация с тех пор, как мне видится, кардинально изменилась. А потому я бы не хотел ворошить прошлое, тем более что, по-моему, основной причиной отзыва лицензии у этой кредитной организации никак не было предоставление ею специфических для рынка продуктов и услуг. Думаю, это уже пройденный этап в истории отечественной банковской системы. Более того, сейчас меняется и общемировая ситуация: исламские банки сегодня работают уже с гораздо более крупными финансовыми потоками, они  показывают завидные результаты деятельности, расширяют собственную клиентскую базу, в том числе и вне мусульманских регионов. Тот же Китай с его не всегда дружелюбным отношением к приверженцам ислама активно развивает у себя целый город, вся финансовая система которого построена на нормах шариата. Кроме того, в Шанхае в скором времени будет проводиться крупнейший международный форум по исламским финансам. А потому рассуждать о том, давать или не давать зеленый свет исламскому банкингу, нужно с учетом сложившихся на сегодня реалий. А они таковы, что кризис еще никто не отменил, и исламская модель может стать реальной альтернативой традиционной.

- И когда же, по-вашему, можно будет констатировать, что Россия созрела?

- По большому счету, я бы не советовал торопиться, ведь открыть сегодня исламский банк, чтобы завтра его закрыть, – это худший сценарий. Пусть мы потратим год, два, три, но внедрим эти инновации осознанно. И тогда у нас получится дать рынку качественный продукт, который привлечет не только внутренних, но и внешних инвесторов.

- Чем же, ведь зарабатывать деньги на деньгах по шариату запрещено?

- Во многом моделью взаимоотношений. В отличие от западных банков, которые развивают отношения с вкладчиком, с одной стороны, и с заемщиком, с другой, здесь цепочка состоит, по крайней мере, из трех звеньев: вкладчик (он же инвестор) – кредитная организация – заемщик. И это заставляет всех участников процесса гораздо более ответственно подходить к выбору партнеров, потому что может случиться так, что им придется делить с ними не только прибыль, но и убытки.

- Но что в таком случае заставит немусульман обращаться в такие банки, раз их доходы не гарантированы?

-  В первые годы большая часть клиентов все же будет представлена приверженцами ислама, потому что не будет данных отчетности, которые позволят сопоставить показатели деятельности этических кредитных организаций с традиционными. Особенно сказанное относится к вкладчикам, потому как заемщики, как правило, с самого начала оказываются гораздо более дифференцированы в конфессиональном плане.

- А через пару лет начнется передел рынка?

- Вовсе нет. Как показывает международный опыт, резкого перетока клиентов от банков, построенных по западной модели, к исламским не происходит. Сфера влияния последних увеличивается в первую очередь за счет вовлечения в рыночный процесс тех, кто ранее просто был «за бортом» в силу своих убеждений, недоверия и т.д. А потому кардинальных перемен я не предвижу. Возьмем ту же Малайзию. Только в прошлом году исламские банки достигли того, что около 20% населения этой страны стало обслуживаться у них. Как видите, четверо из пяти жителей по-прежнему предпочитают традиционные институты.

- С чем это, по-вашему, связано?

- Индустрия, о которой мы говорим, еще очень и очень молодая. Если западная модель развивается уже несколько сотен лет, то исламская – всего пару десятилетий. Заметным толчком к её прогрессу стали события сентября 2001 года в США. Тогда значительные объемы средств вернулись в страны мусульманского мира, и начался важный этап в развитии исламского банкинга. Слишком высоки стали риски в традиционных кредитных организациях. Понимая это, владельцы капитала поспешили обезопасить свои накопления. А потому и стала создаваться новая ниша, тем более что финансовые показатели говорили в пользу этой модели. Если Россия подойдет к данному вопросу именно с этой стороны, то нам удастся получить должный экономический эффект и избежать разного рода непонятных ассоциаций.

- Кстати, о них… «Линова» как-то взаимодействует с рабочими группами при Ассоциации региональных банков и при Совете муфтиев России, занимающимися вопросами возможности создания исламского банкинга в нашей стране?

 - С ведомством г-на Аксакова мы периодически контактируем. Что касается Совета муфтиев, то непосредственное сотрудничество здесь минимально. Объясню почему. Во-первых, «Линова» – это коммерческая бизнес-единица. Во-вторых, у нас разные цели и задачи. Совет муфтиев должен работать с паствой. А потому я считаю неправильным, когда приезжающий в нашу страну глава или представитель  финансового ведомства какого-нибудь мусульманского государства вместо встречи с Кудриным или Игнатьевым начинает работать с духовенством. На мой взгляд, религиозные деятели могли бы в деле развития исламского банкинга играть значимую роль больше как просветители, а не инициаторы законодательных изменений. Каждый должен заниматься своим делом, и это надо четко понимать. Лишние же посредники между центробанками не нужны.

- Линар Габдельнурович, а какая форма предоставления исламских банковских услуг наиболее вероятна для России?

- Думаю, прежде всего, это будут инновационные банковские окна в традиционных кредитных организациях, что позволит последним диверсифицировать бизнес и снизить риски. Ведь нынешний кризис лишний раз подтвердил, что банки, работающие по шариату, чувствовали себя нередко не только не хуже, но даже лучше своих западных коллег.

- Давайте тогда предположим, что исламский банкинг у нас появился. Кто в этом случае будет выполнять роль контролирующего органа – Центробанк или Шариатский совет, который должен следить за соответствием бизнеса принципам ислама?

- Контрольным и надзорным органом, безусловно, останется Банк России. Институт же Шариатских советов должен заниматься вопросами соблюдения иных норм. В первую очередь, деятельность его необходима для клиентов-мусульман. Шариатский совет – это некий аналог ГОСТа, который подтверждает соответствие продукта определенному стандарту качества. Если же говорить непосредственно о вариантах внедрения таких служб, то они могут существовать как внутри самих компаний или банков, так и стоять над ними как единое ведомство. Какая модель будет реализована в нашей стране, пока сказать не могу. Придет время – увидим.